Один из лидеров конкурса Чайковского – ученик Московской и Бостонской консерваторий, виолончелист Нарек Ахназарян. Он выделяется не только потому, что с ним связан самый громкий скандал нынешнего конкурса. Главное, играет господин Ахназарян так, что о соревновании и школьном эстафетном азарте сразу же забываешь. О виолончели и реноме конкурса с Нареком АХНАЗЯРЯНОМ беседовал Сергей ХАЧАТУРОВ.
Один из лидеров конкурса Чайковского – ученик Московской и Бостонской консерваторий, виолончелист Нарек Ахназарян. Он выделяется не только потому, что с ним связан самый громкий скандал нынешнего конкурса: публичное оскорбление музыканта дирижером Марком Горенштейном (которого после его высказывания в адрес Нарека благополучно от управления оркестром отстранили). Главное, играет господин Ахназарян так, что о соревновании и школьном эстафетном азарте сразу же забываешь. О виолончели и реноме конкурса с Нареком АХНАЗАРЯНОМ беседовал Сергей ХАЧАТУРОВ.
- Вы финалист двух конкурсов Чайковского, предыдущего и нынешнего. Какие впечатления от того и от другого?
- Многое изменилось. Во-первых, уровень организации. Во-вторых, масштаб. Конкурс вышел на невиданный этап. И веб-трансляции, и телепередачи. По всему миру. Конкурс мне напоминает сейчас Олимпийские игры. А предыдущий попал на самую низкую ступень уровня. Тогда не обошлось без скандалов в жюри всех специальностей.
- Но ведь и сейчас не обошлось без скандалов. Взять хотя бы случай с вами…
- Это разные вещи. Я не обсуждаю неадекватность отдельно взятых дирижеров. Если говорить о жюри, то никакого лобби какой-то одной школы не наблюдается. Имею в виду, естественно, только виолончель. О других говорить не могу. Результаты третьего тура (победители еще не названы) абсолютно справедливые. Несмотря на то что Россию больше никто из виолончелистов не представляет, Московскую консерваторию все-таки представляю я. При этом консерваторского лобби нет и в помине. Хотелось бы особенно отметить невиданный ранее уровень исполнителей. Я говорю только о виолончелистах. Более того, я считаю, что именно в этом году за многолетнюю историю самая сильная виолончельная группа. Это музыканты экстра-класса.
- На какой виолончели вы играете?
- Моя виолончель сделана римским мастером Давидом Теклером в 1698 году. Мне ее дали на год. Это из американской частной коллекции. А моя собственная виолончель – китайская «фабричка» за 500 долларов.
- Но если такой музыкант, как вы, не может владеть виолончелью великого мастера, тогда что же? Инструменты должны стоять в витринах музеев?
- Вы знаете, музыкант может получить инструмент в пожизненное пользование. Однако для этого он должен много работать. И заслужить право на общение с великим инструментом. Действительно, многие меценаты сегодня покупают лучшие инструменты. Эти люди в качестве акта благотворительности дают инструменты поиграть молодым. Однако купить в собственность подобный инструмент я, например, не могу.
- Вы лауреат многих конкурсов во всем мире. Какие конкурсы могут сравниться по статусу с «Чайковским»?
- По статусу может сравниться конкурс королевы Елизаветы в Брюсселе, где играют пианисты и скрипачи, и конкурс Ван Клиберна, где соревнуются пианисты. А по специальности "виолончель" «Чайковский» самый сильный.
- Сегодня где ваш дом родной - в Москве или в Бостоне?
- Хороший вопрос. Обе страны и культуры мне дали очень много. С 2000 года я живу в Москве. Сегодня я поступил в аспирантуру Московской консерватории (преподаватель профессор А. Селезнев). Два года в Бостоне, где я тоже учусь, оказали на меня огромное влияние.
- Там сильная школа?
- Если честно, я не люблю и не понимаю слово «школа». Просто американская музыкальная культура. Она кардинально отличается от русской свободой мысли, открытостью к инновациям. Хотя синтез с русской консерваторской дисциплиной тоже важен.
- Как вы относитесь к модному сегодня аутентизму?
- Считаю, что любой музыкант этим стилем (аутентичного исполнения) должен владеть. Однако я убежден, что это не панацея. Необходимо сочетать. Чисто аутентичное исполнение мне слушать неинтересно. С момента написания сюит Баха прошло триста лет. Мировоззрение поменялось. Необходимо идти на компромисс между временем и оригиналом партитуры.
